Право сильнейшего. Книга 2 - Страница 95

Дангор странно булькнул и вдруг умолк. После чего наклонил рогатую голову и пристально уставился сверху вниз, как на дерзкого клопа. Впрочем, по сравнению с ним я и была тараканом. Букашкой. Просто ядовитой гусеницей, оказавшейся перед едущим по дороге бульдозером. Моя голова едва ли доставала демону до щиколоток. Тогда как сам он возвышался так сильно, что мне пришлось бы приложить немало усилий, чтобы рассмотреть его грубое, хищное, непостоянное и словно ищущее свой настоящий облик лицо. Странное лицо демона, в котором то и дело проскакивали человеческие черты.

"Они слились, - неслышно подсказал мне разгадку призрак. - Они и так были очень близки. И так подошли почти к самому краю. Но когда упали и ощутили боль, это стало последней каплей. С этого момента человек в нем исчез. Почти полностью. Остатки его души ты видишь на его лице. Но когда демон поглотит их до конца, он останется только демоном. Без хозяина. Иного не бывает, потому что Тени не умеют отдавать свои души. Демоны не умеют этого тоже. На это способны только люди и те, кто еще помнит, что был человеком. Как я..."

"Я тебя поняла, брат, - кивнула я, пристально изучая Дангора в ответ. - Меня волнует другое: он сказал, что есть кто-то еще... значит ли это, что это - не тот демон, который нам нужен?"

"Не знаю, Гайдэ. Возможно".

Я прикусила губу.

- Что ж, пора заканчивать с вами, - шумно выдохнул демон, плотоядно посмотрев на неподвижное тело Лина. - Мне надоело играть: вы - жалкие соперники. И слишком слабые противники, чтобы я мог по-настоящему развлечься.

Я медленно покачала головой и загородила собой Лина.

- Не дам.

- Что? - едва не расхохотался Дангор, протягивая руку за вожделенной добычей. - Ах ты, гнида! Да я тебя просто раздавлю!

- Попробуй, - моя пальцы сжались на рукояти выдвинувшегося из ладони Эриола. А потом и засветились вместе с ним, с каждым мгновением разгораясь все ярче и ярче. Правда, на этот раз свечение почему-то было не голубым и не серебристым, а почти белым с едва заметными синеватыми сполохами по краю, но это неважно. Главное, что Лина он не получит. Никогда. А если и доберется до него, то только через мой труп. - Пошел вон от него, падаль. Убери свои лапы, пока их не отрезали.

Дангор только фыркнул и, лениво отмахнувшись, протянул широченную ладонь к окровавленному дракону. Уверенно, властно, без малейших колебаний. Но он зря рассчитывал на то, что я не сумею увернуться. Зря полагал, что я позволю ему безнаказанно прикоснуться к своему другу. И зря думал, что мои ладошки засветились просто так: с Эриолом, надо думать, ему еще не доводилось сталкиваться. Тогда как эары... владеющие все полнотой магии этого мира, начиная с Эйнараэ и заканчивая его обратной стороной Дабараэ... эары (ты был прав, Лин) всегда знали, как можно справиться с созданиями Тени. И они правильно вложили свет своих душ в единственное оружие, способное потягаться по крепости даже со шкурой Высшего демона.

С легкостью поднырнув под гигантскую ладонь, я вытащила Эриол уже полностью, смутно подивившись его яркому свечению. Но думать некогда - кроме внезапной догадки, у меня в рукаве не имелось в загашнике больше ничего, что можно было бы противопоставить Дангору. Даже сейчас у меня не имелось уверенности, что эта догадка верна. Однако других вариантов просто не осталось, поэтому пришлось делать то, чему меня хорошо научили кровные братья: выждав удобный момент, я обрушила на чудовищно толстое запястье свое единственное, безотказное до этого дня, редкое по своей красоте и свойствам оружие. Чужой бесценный дар. Чужое проклятие и, вместе с тем, спасение. Попросив про себя осколок души погибшего эара, временно обретший форму, лишь достать мерзкую тварь поглубже. Ударить посильнее. Забрать все мои оставшиеся силы, но найти у демона слабое место.

Всего лишь на мгновение.

Ради Лина... хотя бы ради него...

И Эриол его послушно нашел.

Что удивительно, но он услышал меня. Откликнулся еще одной вспышкой белого света. А потом прошел сквозь каменную кожу так легко, словно она не была неодолимой преградой. Чуть задержался, правда, в самый первый миг, но дальше его словно бы подтолкнула чья-то невидимая рука. И буквально вдавила, заставила врубиться в вязкое тело демона, помогла рассечь кожу и жилы, перерубить толстую кость и отсечь громадную кисть у самого основания.

От раздавшегося бешеного рева у меня заложило уши. От него задрожала земля. От него едва не закричали небеса, обрушиваясь вниз тяжелыми черными тучами. От этого рева меня просто отшвырнуло назад, играючи бросив на спину мертвого друга. А потом едва не сожгло, когда тугая струя маслянистой и обжигающе горячей крови тяжелой волной ударило прямо в грудь.

Едкой дрянью меня окатило с головы до ног, вынудив припасть на колени и сдавленно закашляться. Кровь демона, попадая на одежду, заставляла ее дымиться, как концентрированная кислота. Засохшая "синька" от ее прикосновения с тихим шипением чернела и осыпалась крохотными серыми комочками. А когда эта гадость пробралась дальше и попала на голую кожу, вот тогда и я чуть не взвыла на пару с отшатнувшимся демоном.

Но именно в этот момент со мной произошло нечто странное. Именно в этот миг мои Знаки неожиданно проснулись. В ту самую секунду от них брызнули разноцветные искры, а чуть позже земля подо мной отчетливо задрожала, слыша отголоски их древней силы.

До сегодняшнего дня я очень смутно представляла себе, что же такое мои странные Знаки. Я умела чувствовать Равнину. Я слышала боль Гор. Я видела горечь умирающей Долины и ощущала необычную целостность Эйирэ. Но при этом я никогда раньше не испытывала такого всеобъемлющего чувства внезапно наступившего покоя. И никогда раньше не знала, каково это - когда в ответ на твой голос послушно вздымается земля, когда из-под нее, словно и не было веков тишины, взлетают древние, проснувшиеся от долгой спячки древесные корни; когда они прямо на глазах вырастают в мощные узловатые руки; распускаются сотнями свежих бутонов, оживают, настойчиво тянутся к свету. А вместе с ним оживает и сама Степь, внезапно почувствовавшая перемены. Оживает стремительно, сотнями пробивающихся из почвы листочков. Миллионами корней. Крохотными искорками самой настоящей, давно, казалось бы, позабытой жизни. Той самой, которую я в каком-то наитии сейчас позвала.